|
Мазалецкий Дмитрий Иванович
Мой дедушка - Мазалецкий Дмитрий Иванович родился в Рождество 25 декабря 1910 года (7 января 1911 года по новому стилю).
Отмечал день рождения он 7 числа - по новому стилю.
 |
|
 |
|
 |
|
 |
|
 |
|
Мазалецкий Дмитрий Иванович. |
|
Окончил 7-ми летнюю школу.
До призыва в армию работал – на паровозоремонтном заводе слесарем.
В 1930 году взял в жены девушку из соседней деревни Горка - Копейкину Антонину (см. род Копейкиных) .
|
|
|
|
 |
|
|
|
|
|
Копейкина Антонина Ивановна |
|
|
|
|
|
 |
|
|
|
|
|
Мазалецкий Дмитрий Иванович, довоенное фото. |
|
В 1933 году был призван в ряды РККА.
Имел чин младшего лейтенанта и командовал ротой связи.
Войну встретил в составе первого эшелона оборонительных войск на территории Литвы в районе г.Плунге.
Из протокола допроса в фильтрационном лагере в 1948 году –
«Война меня застала в г. Плунге (Литва), с объявлением войны я был в составе 10-й мотострелковой дивизии 204-го стр. полка,
в роте связи.
В местечке Ондвнявад (неразборчиво) мы заняли оборону и отступали до реки Западная Двина.
Через указанную реку был взорван мост, и отступление нам было отрезано.
Тогда я с майором Солнцевым и капитанами Щукиным и Беляевым пошли искать переправу, но в это время нас усиленно обстреляли минометным огнем, в виду этого я с частью бойцов стали уходить на юго-восток.
3 июля 1941 года в 40 км от Риги я попал в плен к немцам…»
|
|
|
|
 |
|
|
|
|
|
Бои за мост через Двину 29 июня 1941 г.(немецкое фото). |
|
Из печатных источников -
"...Командир 10-го стрелкового корпуса в 17 часов 22 июня поставил 23- й танковой дивизии задачу восстановить оборону
10- й стрелковой дивизии по линии государственной границы и деблокировать окруженный в районе Кулей 204 - й
стрелковый полк .
23-я танковая дивизия приступила к выполнению приказа.
Из района Тиркшияй, Седа части дивизии направились к Плунге, где к вечеру 22 июня авангардом вступили в бой.
Полностью, однако, дивизия в бой не вводилась.
К тому времени, 204 - й стрелковый полк , сохранив артиллерию и личный состав, самостоятельно вышел из окружения
и занял оборону.
Необходимость срочного использования дивизии на этом направлении отпала, тем не менее,
ее появление в районе Плунге способствовало некоторой стабилизации фронта в этом районе..."
(Из текста видно, что полк не единожды попадал в окружение, уже в первый день войны полк где служил мой дед, был окружен, но им удалось выйти в тот первый раз из окружения...)
«…10-я стрелковая дивизия была приведена в боевую готовность с 18.06.41.
29 июня 1941 года начались бои в Риге, как называли немцы «Битва за мосты».
К вечеру 29 июня все три рижских моста взорвали, уничтожив авангард немцев- боевую группу на правом берегу Даугава.
Но отход войск через Ригу стал невозможен.
Только батальон курсантов Рижского пехотного училища смог переправиться на правый берег на лодках.
Отходившие от границы полки оказались обойденными. Большие группы попали в плен с 1 по 5 июля…»
Вот что сообщалось в политдонесении Северо-Западного фронта 4 июля 1941 года:
"...В 204-м стрелковом полку 10-й стрелковой дивизии осталось только 30 человек . На вооружении имеются лишь винтовки и ручные пулеметы..."
( уже к 4 июля в 10 стрелковой дивизии оставалось 562 человека, из них всего 133 человека старшего и младшего комсостава (мой дед был мл.лейтенантом),
8 пулеметов и ни единого орудия, это при том, что до начала войны 10 сд могла насчитывать от 9 000 до 14 000 человек, более 600 пулеметов и более 100 орудий.
По этим цыфрам можно представить себе масштабы трагедии, произошедшей в первую неделю войны).
|
|
|
|
 |
|
|
|
|
|
Советские военнопленные в сборном лагере в Риге
Июнь 1941 г.(немецкое фото). |
|
Из Фильтрационного дела: «...3 июля меня вместе с другими военнопленными заключили в школу. И через дня 3 отправили г.Митову, где находился в тюрьме 2 ночи и 9 июля отправили г. Тильзит Восточной Пруссии. Потом направили в г.Кенигсберг, в г.Лодзи находился 2 недели. Здесь вызывали для прохождения регистрации и отпечатков пальцев в штабе авиаразведки.
3 августа прибыл в г.Хаммельбург (Германия) –лагерь военнопленных.
С лета 1942 года работал на заводе Мессершмитт чернорабочим (г.Обертроумен) (думаю здесь ошибка в названии, надо - Обераммергау). Зимой 1943 года переведен на строительство высоковольтных мачт.
18 апреля 1945 года я был направлен на этап и группой 220 человек погнали в горы Альпы, но 29 апреля на реке Исар в районе Ландау д.Мамин мы были освобождены союзными войсками Америки.»
Мама мне рассказывала, что дедушка не любил вспоминать и говорил мало про войну.
Больше всего мне запомнились её слова, услышанные от него о плене.
Голод был ужасный, приходилось даже варить ремни и подошвы от ботинок
(кожанные). Когда он позже попал на работу на часный завод, то там стали кормить получше, но все равно не хватало.
И рассказал такое правило, что если вдруг оказывалось больше еды чем обычно, то ее нельзя было есть сразу,
а только частями, так как от голода желудок уменьшился и требовал меньше еды,
а если съесть сразу много, то желудок расстягивался и становилось невмоготу от голода.
Из протокола допроса 1948 год:
«С освобождением, американцы нас этапировали в Гриссенбах, где я прожил два месяца, затем перевели в г.Тын (Чехословакия), где и передали Советской Армии. В этом городе я и проходил проверку в фильтрационном лагере до 18 июля 1945 года.
Потом перешли во Львов в пересыльный пункт, где находился до сентября, а потом был на формировании рабочих батальонов в г.Козельске, 18 ноября 1945г был демобилизован к месту жительства.»
14.11.1945 года приказом Смоленского военного округа восстановлен в звании «младший лейтенант» и уволен в запас.
В плену дедушка пробыл всю войну, а когда его освободили, то он вернулся к себе на родину в Вологду, где жила его эвакуированная семья. Тогда же он узнал о смерти своего младшего сына Рудика во время эвакуации.
По воспоминаниям дочери Лоры «Когда началась война, мама пошла за хлебом и хозяин магазина ей его не продал «Лучше отдам свиньям, чем русским собакам»- сказал он. Мама встретила на улице комиссара, и он прислал солдат с тележкой отвезти её и детей (Гурий 9 лет, Лора 5 лет и Рудольф -11 мес.) на вокзал. Дверь в дом мать заставила шкафом, чтобы никто не мог зайти. Собрала в алюминиевый чайник печенье (чайник потом долго еще использовали в Вологде – варили в нем картошку). Несмотря на лето, она одела на детей (их было трое) все теплые вещи, которые были в доме.
Когда уезжали, приходилось до телеги от дома идти сквозь строй солдат, иначе можно было пострадать от местных жителей. Гурий (сын) ехал позади тележки на велосипеде, который отец купил матери для поездок по городу.
Дорога была долгая. Поезд долго стоял у границы. Как потом оказалось, поезд не пропускал Сталин на территорию России. Телеграммы об этом не было, было просто устное распоряжение по телефону. Узнав это, начальник охраны поезда пригрозил пистолетом начальнику вокзала и состав поехал, при этом оказалось, что пока он стоял, колеса заминировали. Пришлось еще некоторое время простоять, ждать, когда солдаты его разминируют. Потом еще говорили, что поезд планировали сбросить с моста в залив, но в результате поезд отправили в Уфу.
Проезжали и г. Вологду, но не разрешили им высадится, всех отправляли в Уфу.
В дороге от лихорадки и диспепсии, которая возникла от грязной воды, умер младший сын Рудольф, которому не было еще и годика.
Жили в Уфе несколько месяцев, потом поехали в Вологду в д.Горка к бабушке .
Мама пошла работать в детский сад на Льнокомбинате, и мы стали жить в этом же детском саду, так как город был переполнен беженцами и эвакуированными и с жильем были проблемы. В саду была раскладушка на которой мы спали ночью, а днем её убирали и был огорожен ширмой уголок для нас.
Потом нам дали комнату на ул. Гоголя в 2-х этажном доме на 1-ом этаже. В этой 2-х комнатной квартире жила семья, их потеснили и маленькую комнату отдали нам.
Потом когда война закончилась, они переехали на Кузнецкую в деревянный дом, в котором жили еще несколько семей.
Мама рассказывала, что во время войны, приходила к ним в дом какая-то цыганка погадать. Мама к ней пошла, так как не было никаких известий от отца.
Цыганка сказала, что он жив, и что «сначала ты получишь письмо от его друга, потом от него самого, а потом и он придет». Мама ей не поверила и спросила « как звать моих детей?». На что цыганка ей ответила «Как детей звать я тебе не скажу, а вот что я тебе сказала, так и будет».
Когда закончилась война, так и случилось, сначала пришло письмо от друга, который писал, что их отец жив.
Потом пришло письмо от него самого, а уже потом он сам вернулся домой…»
После войны дедушке нужно было очень часто ходить отмечаться в органах, так как доверия бывшим военнопленным не было.
После плена дедушка из армии был уволен и пошел работать по специальности довоенной - электрослесарем автобронетанковых мастерских.
Потом работал строителем, грузчиком, плотником, на пенсии работал кочегаром и вахтером.
Ему приходилось работать в выездных бригадах, ездить по разным селам, чтобы не находится на одном месте, так как начались как раз повторные репрессии, а он как бывший военнопленный опасался ареста.
Дед был очень любознательным и грамотным. Ему до всего было дело.
Построили высокогорный курорт Медео - поехал посмотреть. Открыли стадион Лужники - и его посетил.
Любил смотреть по телевизору праздничный «Голубой огонек», который транслировался из студии в Останкино ресторана «Седьмое небо». Сказал, что обязательно там побывает, и побывал.
Был остер на язык, честный и добрый.
А еще он говорил, что «За Сталина» в войну не кричали…
Умер дедушка в августе 1986 года, на 77 году жизни.
Детей у бабушки и дедушки было семеро, четверо детей родились в довоенное время, а трое после войны.
Одна девочка умерла до войны еще, а сын во время эвакуации.
Остальные дети получили высшее образование, работают и живут теперь в разных городах.
|
|
|
|
 |
|
|
|
|
|
Мазалецкие Дмитирий Иванович, Антонина Ивановна, и дети - Гурий, Лора, Сергей. ок. 1950 г. |
|
|
|
